Введение

Народное искусство - поистине источник и хранилище жизнетворной силы и человеческой мудрости. Мастера его - маги и чародеи, невидимое делающие видимым, неосязаемое претворяющие в вещественное, из безмолвного материала созидающие одухотворенную красоту.

Задолго до крещения Руси в ней уже были деревянные храмы. Какова была архитектура этих церквей? К сожалению, ответить на этот вопрос при тех скудных сведениях, которые дошли до нас, нет никакой возможности. Пока же у нас нет данных даже для приблизительных и гадательных предположений. Единственное сведение, которым мы располагаем, относится к деревянной Софии в Новгороде, сгоревшей в 1045 году и замененной вслед затем каменной. Ясно, что она представляла весьма сложное сооружение, требовавшее большого искусства, знаний и опыта. И как раз Новгород славился уже с древнейших времен своими искусными плотниками. Когда в 1016 году новгородцы с Ярославом пошли на Святополка Киевского, то недаром киевляне презрительно называли их "плотниками". Из этого можно заключить, что на юге плотницкое дело было не в почете, и с появлением каменных храмов деревянные рубились только там, где нельзя было поставить каменного. Не то мы видим на Севере, где были выработаны совершенные формы деревянного зодчества, которые в течение веков непрерывно влияли на всю совокупность русского искусства. С чрезвычайно отдаленных времен вырабатывались как самые плотничьи приемы, так и та терминология, которая сохранилась на Севере до наших дней. Слова "стопа", "сруб" "клеть" говорят о форме и способе постройки деревянных сооружений. Древний термин "хоромы", определявший соединенную в одно целое группу жилых богатых помещений, всецело выражал впоследствии и внешность "храма", т.е. той же храмины, хоромины, хором, как жилища, но жилища не простого смертного, а бога - "дом божий". Таким образом, в самом слове "храм", будь он каменный или деревянный, скрывается определение богатого жилища. Хотя те из церквей, что уцелели, продолжают разрушаться, и многое уже невозможно восстановить, и несмотря на то, что здания были заброшены и изуродованы, эти архитектурные шедевры не утратили свой облик и вызывают невольное преклонение, несмотря на отсутствие позолоты. Формы эти являлись тем неиссякаемым родником, из которого черпали новую жизнь застывавшие временами художества на Руси, и значение их все еще недостаточно оценено.

С распространением христианства расширялась и потребность в сооружении храмов. Византийское церковное зодчество с установленными церковью основными формами плана и фасадов было принято как завет, как нерушимая святыня, остававшаяся неподвижной целые века. Свободному замыслу тут долго не было места. Только первые деревянные церкви, появившиеся еще до каменных, могли быть срублены иначе, ибо не было еще образцов, к которым местные плотники должны были приноравливаться. Они вынуждены были искать форм для нового сооружения, одной стороны, в преданиях хоромного строительства, с другой - в собственном воображении. Когда же появился первый каменный храм, то такой образец был дан, и с этих пор деревянное церковное строительство получило возможность заимствовать некоторые особенности каменного храма.

Конечно, о точном воспроизведении его форм в дереве не могло быть и речи. Прежде всего, этому препятствовал уже самый материал и создававшиеся веками строительные приемы деревянного зодчества, находившегося в руках самого народа. Слишком строгой охраны византийских форм не допускали разбросанность и глушь деревенской Руси. Понемногу у народа выросло свое особенное представление о красоте "божьего храма". Все это вместе взятое неотразимо направляло развитие деревянного храмового зодчества в совсем другую сторону и постепенно привело его к той изумительной самобытности, в которой бесследно исчезли черты, заимствованные некогда у Византии.