Зал Владислава в Пражском Граде (1493-1515 гг.).

Своды послужили моделью для сводов в Аннаберге и аналогичных проектов. Создана южногерманским мастером Бенедиктом Ридом. Благодаря длинным гибким нервюрам, устремляющимся во всех направлениях и формирующим сеть ячеек, пространство зала освобождается от традиционного монотонного господства прямоугольных форм.

Зал Владислава состоит, в сущности, только из свода – прочие элементы играют лишь второстепенную роль.

Билет 39.

Готический скульптурный портал: структура и иконография. Порталы Сен-Дени, западный портал Шартра, западные порталы Нотр Дам, порталы трансепта Шартра, порталы Амьена, Реймса, Буржа, Бамберга, Страсбурга.

Статуи, украшающие так называемые “Королевские врата” (три портала на западном фасаде собора в Шартре), часто трактуются как подлинная квинтэссенция раннеготической скульптуры. (Первоначально здесь было 24 статуи, но сохранилось только 19). Эти порталы были построены в 1145-1155 гг., после того как пожар уничтожил некоторые части собора. Статуи “Королевских врат” не являются старейшим произведением готической скульптуры: были еще статуи в Сен-Дени, созданные ранее 1140 г. Тем не менее, по мнению историков искусства, именно шартрские статуи знаменуют переход от романской скульптуры к раннеготической.

Именно в Шартре скульптурный рельеф впервые отделился от стены: пластические изображения на колоннах, обрамляющие портал, “шагнули вперед”. И с этим “шагом”, причинам которого историки искусства пока не нашли исчерпывающего объяснения, в истории скульптуры началась новая эпоха. Эти статуи, высеченные вместе с колоннами из цельных каменных блоков, еще нельзя назвать свободно стоящими, но они уже вплотную приблизились к типу круглой скульптуры.

Будучи неразрывно соединенными с архитектурными элементами портала, они тем не менее воспринимаются как независимые. Их неотразимое эстетическое обаяние объясняется в первую очередь необычайно удлиненными формами и соответствующим эпохе богатым придворным одеянием. Изысканные шелка ниспадают длинными складками, похожими на пучки тонких колонок.

При взгляде на эти статуи-колонны на откосах центрального портала западного фасада в Шартре сразу бросается в глаза контраст между “скованной” колонообразной формой и почти церемониальной стилизованностью поз, с одной стороны, и тем фактом, что каждая фигура имеет собственный, почти индивидуальный характер, - с другой.

Образцовый пример такой индивидуализированности – противопоставление двух королев: на левом откосе центрального портала помещена изящная фигура королевы с длинными девичьими косами, а на правом откосе напротив него – изображение зрелой женщины с округлившимся животом.

Неоднократно предпринимались попытки интерпретировать также выражение лиц, которое придали шартрские мастера статуям на откосах центральной двери. В середине 19 в. французский архитектор и выдающийся реставратор средневековых зданий Виолле-ле-Дюк утверждал, что головых этих изваяний имеют “портретный характер”. О статуи одного из пророков, украшающей центральный портал, он писал “Взгляд его ироничен; рот презрителен и насмешлив”. И далее: “...вся эта фигура являет собой смесь решительности, величия и проницательности. В приподнятых бровях заметны даже некоторое легкомыслие и тщеславие, однако они говорят и о недюжинном уме, о способности сохранять хладнокровие в минуту опасности”.

Подобные описания (нередко приводящие к диаметрально противоположным выводам) появляются и по сей день; особенно популярны они были в эпоху бурного расцвета психологической науки и принесли богатые плоды в сфере художественной литературы. Безусловно, до появления этих статуй ничего подобного средневековая скульптура не знала. Но утверждать, что мастера пытались передать здесь портретное сходство с реальным людьми, было бы неправомерно, хотя, отражая возрастные различия, создатели шартрских статуй и впрямь близко следовали природе.

Описывая шартрский собор в своей книге “Зарождение монументального стиля в Средние века” (1894), Вильгельм Фёге признал, что эти статуи, высеченные из цельных каменных глыб, действительно открыли новую главу в истории скульптуры. Он показал каким образом скульпторам удалось создать стилистическое единство в декоре портала. Иными словами, Фёге извлек эти изваяния из контекста поздней романики и определил их как образец зарождающейся готической скульптуры.

Не ограничившись этим, он пошел дальше и впервые предпринял попытку на основе стилистических критериев приписать авторство отдельных статуй различным скульпторам, чьей “интеллектуальной собственностью”, по выражению Вольфганга Шенклуна, они являлись. В своем исследовании Фёге связал шартрские статуи с несколько боле ранней школой, которая, по его мнению, оказала решающее и устойчивое влияние на развитие французской скульптуры. Эта теория сыграла важную роль в истории искусств, ибо вплоть до недавнего времени она лежала в основе общепринятой концепции раннеготической скульптуры во Франции.

Столь широкая популярность интерпретации Фёге объясняется главным образом тем, что многие скульптуры с более раннего портала в Сен-Дени до нас не дошли: они были уничтожены в 18 в., а последовавшие за этим в 18-19 вв. Попытки реконструкции оказались крайне неудачными.

Таким образом, распознать в статуях Сен-Дени непосредственных предшественников шартрских изваяний не удавалось лишь по случайному стечению обстоятельств, так как последние сохранились почти в первозданном виде, а первые погибли.

Но, как показали недавние исследования, есть основания сомневаться даже в том, что расположение статуй на шартрском портале было оригинальным. Безусловно, более резонно было бы принять гипотезу, что первый “королевский портал” появился именно в Сен-Дени, где притязания на политическую легитимность королевской власти должны были подкрепляться эффектной иконографической программой, сочетавшей в себе религиозные мотивы с политическими.